Interview 4
М.З.
Небольшого роста, с добрым, улыбчивым, исчерченными мелками морщинками лицом, М.З. напоминает старушку из российской глубинки. Так и ждёшь, что скажет : «Зайди, милок. Отдохни. Попей молочка.»
- Я родилась, -рассказывает М.З.,- тоже в Винницкой области. В еврейском местечке Зальцы. За год до войны. Наша семья не успела эвакуироваться и оказалась в немецком гетто. Более трёх лет голода, вечного страха, унижений. К счастью, сама ничего не помню, так как была слишком маленькой. Но мама (папа был ранен во время первой же бомбардировки, много болел и умер в 1944 году, вскоре после прихода Красной армии) и два старших брата рассказывали многое.
- Некоторые картинки,- вспоминает М.З., – стоят перед глазами, как будто, сама это видела.
- Как по 11-летнему брату, немецкий солдат, когда мальчик пробегал по улице, неожиданно открыл огонь из автомата. Просто так. Для забавы. Брат чудом спасся, укрывшись в разрушенном доме.
- Как другой 13 летний брат перебирался ночью через дырку в ограде (проволока, окружавшая гетто, была постоянно под напряжением), чтобы собрать картошку, другие овощи, оставшуюся на полях.
- Как раненного папу пытали украинские полицаи, чтобы он отдал им золото, которого у него в помине не было.
Рассказывала мама и о хороших людях. Не евреях. Которые помогали, иногда с риском для жизни, продуктами, одеждой. Особенно много мама рассказывала о своей подруге, украинке. У неё самой было трое детей, но она делилась с нами последним. Думаю, что именно таким людям место в аллее праведников в Яд-Ваашем в Израиле.
- Я почувствовала себя еврейкой с рождения, продолжает М.З. - Дома говорили на идиш. По еврейским праздникам ходили в синагогу. В нашей местечке (что случалось не так уж часто) был свой раввин. Мама и папа в Йом-Кипур соблюдали пост, и, естественно, по праздничным дням готовили еврейские блюда. Немцы увезли ребе куда-то в первые же дни после прихода и больше мы его не видели.
Мама была хорошая кулинарка и я сожалею, что при её жизни не училась у неё. Думаю, что благодаря кулинарным умениям мамы нам и удалось выжить. Румыны, которые позже сменили немцев, искали человека, который умеет хорошо готовить. Мама согласилась. Приносили продукты и она готовила в больших котлах. Остатки еды спасли нас от голодной смерти.
После войны традиция отмечать еврейские праздники и не работать в субботу в нашей семье продолжалась. В 1954 году, в 14 лет я одна переехала жить в Одессу, сняла там комнату и поступила бухгалтерские курсы. С этого времени еврейская составляющая в моей жизни резко уменьшилась. Впрочем, так как я не поступала в престижные вузы, не претендовала на руководящую работу и не стремилась вступить в партию, мне не так уж часто напоминали о пятом пункте. Если, конечно, не считать оскорблений на бытовом уровне, которые продолжалась, практически, всё время до отъезда в Германию.
Что за оскорбления? Самые обычные, хулиганские: жидовка, уезжайте в свой Израиль, что вы тут делаете в нашей стране и т.п. Иногда, особенно, после Перестройки, оскорбления перерастали в угрозы Погромов, но дальше слов дело не пошло.
В Германию приехала в двумя детьми. Иногда посещаю еврейские праздники в либеральной общине Вольфсбурга и для меня это важно. Здесь ни с какой дискриминацией на еврейской почве, ни с какими антисемитскими проявлениями в быту ни я, ни мои дети и внуки (у меня уже их четыре) не сталкивались. Думаю, что сам факт нашего приглашения в Германию и предоставление всех социальных льгот, которые имеют коренные немцы, говорит о том, что Германия сегодня другая страна. Верю, что прошлое на этой земле больше не повторится.