Interview 8
Я УЕХАЛ ОТ АНТИСЕМИТИЗМА
Мы антисемиты.
С М. Г. - высоким, грузным, с маленькими весёлыми глазами на широком лице - мы прогуливаемся по широкой зелёной аллее в центре Брауншвейга. Уже март, но зябко. Временами налетает порывами холодный ветер. На мой первый вопрос отвечает не задумываясь.
- Когда почувствовал себя евреем? Ты не поверишь, но это правда: впервые почувствовал себя евреем в 12 лет. В шестом классе, - рассыпает он быстрый, южный говорок, - То есть , конечно, знал, что я еврей. Как можно было не знать, если родился в г. Городня в Украине, где треть жителей евреи. Если родители говорили между собой на идиш, чтобы скрыть что-то от меня и брата. Если почти каждую пятницу я проводил у бабушки в деревне. Бабушки, которая, как и большинство еврейских бабушек родившихся в местечках и учившихся в хедере, зажигала свечи по пятницам, старалась, по возможности, кушать кошерное и не работать в Субботу. Я знал, что я еврей. Но ты ведь не об этом спрашиваешь. – Он смотрит на меня, словно ожидая подтверждения.- Слово еврей до шестого класса не было наполнено для меня никаким содержанием. Это понятно. Папа был офицер, коммунист, и дома остерегались говорить, во всяком случае, при детях, на еврейские темы. Еврейская жизнь в нашем городе к тому времени была полностью выхолощена. Ну а в мальчишеской среде тема, вообще, не присутствовала. Но повторяю. По- настоящему я почувствовал себя евреем в 12 лет. В шестом классе.
Что же такое случилось в шестом классе?
- Что случилось? М. улыбается чему-то своему и ненадолго замолкает, как бы припоминая. - Однажды группа ребят в нашей элитной школе (я попал в школу случайно, так как жил рядом) во главе с сыном первого секретаря горкома партии на большой перемене вышли в коридор с плакатом «Мы антисемиты». Я не знал кто такие семиты и что, вообще, всё это означает, но пристроился к митингующим, потому что любил побузить и посчитал этот выход с плакатом какой – нибудь очередной хохмой. И сразу же получил по морде: «Отвали. Мы против тебя. Ты еврей».
А как же директор, учителя? Неужели не вмешались?
С тех пор прошло много лет и я, честно говоря, подробности не помню. Твёрдо помню одно: с того дня для меня многое изменилось. Я понял, что я еврей и, значит, не такой как все. Помню также, что антисемитский митинг имел успех и с того дня меня стали бить и обзывать «жид». Впрочем, ударить решался далеко не каждый. Я научился драться и мог за себя постоять.
Неужели не было никаких последствий для зачинщиков?
Не было. Никаких. Хотя директор школы, кстати, была еврейка. Не забывай, во главе мальчишек был сынок партийного босса и, не исключаю, что именно папаша подтолкнул его к этой черносотенной выходке. Последствия были для меня. С того дня жизнь в школе стала невыносимой. Приходилось драться чуть ли не каждый день. В конце концов, мама пошла к директору с жалобой. « К великому сожалению, - заявила деректрисса, - сделать для Вас ничего не могу. Советую перевести сына в другую школу». Так с седьмого класса я оказался в обычной школе, где проблем с национальностью было значительно меньше. Тем более что классным руководителем был Яков Абрамович.
Еврей!? Надо разобраться.
-После окончания школы я подал документы в Харьковское военно-политическое училище. Экзамены сдал неплохо. Зашёл через пару дней после экзаменов узнать результаты. Списков ещё не вывесили, и я заглянул в отдел кадров. Пожилой майор попросил: «Отнеси-ка эти личные дела во второй кабинет к полковнику Воронцову на втором этаже. Побыстрей, пожалуйста. Он ждёт» И дал мне сразу 10 или 12 папок. Я взял дела и побежал на второй этаж. На лестнице споткнулся. Дела рассыпались. Стал их собирать и сразу увидел своё дело. Личное дело М.Г. На лицевой стороне папки красным карандашом большими буквами было выведено: «Еврей!? Надо разобраться».
- Ну и помещала тебе эта запись?
- Как тебе сказать? Поступить не помешала. Какой-то процент евреев брали. Но в дальнейшем мешала очень даже часто.
- Ну, например.
Сначала помешала при распределении после окончания училища. Окончил я с красным дипломом и генералу, который беседовал с выпускниками и дела моего ещё не видел я, видимо, понравился. Потому что он предложил мне служить в Монголии. Это считалось прекрасное распределение, и я сразу согласился.
- Почему? В Богом забытой Монголии?
-Да потому что, какая ни Богом забытая. а заграница. И бабки там капали двойные: зарплата и столько же на книжку в Союзе. Кроме того, двойной отпуск. Но радость была недолгой. На другой день, когда я пришёл за назначением, майор в отделе кадров выдал прямым текстом: « Ты еврей. Тебе заграницей служить не положено». Вот такие дела.
Но это ещё не всё. Главное, что из- за этой записи в личном деле на капитане остановилось моё повышение в звании. Несмотря на отличные аттестации начальства. Несмотря на постоянные благодарности. Три года, пять лет, десять лет. Мои однокурсники уже в полковниках, а я всё капитан.
Ну и ты?
А что я. Меня ещё мальчишкой научили драться. Научили удар держать. Так что я, когда моё терпение кончилось, стал драться. Устраивать скандал за скандалом.
Генерал Броничев-антисемит.
-Один раз после того как меня в очередной раз обошли со званием я взбунтовался. Во время очередной проверки, когда генерал задал дежурный вопрос: «Есть ли претензии?», я вышел вперёд: «Так точно. Есть». И выдал на полную катушку:
«Вот уже десять лет меня не повышают в чине, несмотря на отличные аттестации и майорскую должность. Считаю, что причина в антисемитизме человека, от которого такое повышение зависит. От генерала Броничева. Вот так. Яша рассмеялся. - Поднялся, конечно, переполох. Генерал обещал разобраться. В результате в звании не повысили, но, чтобы от меня избавиться, отправили служить в Германию.
К этому времени, кстати, я уже был женат на еврейке и моему сыну (Миша, в отличие от меня, знал, что он еврей) исполнилось 8 лет.
Сравните количество благодарностей у меня и у полковника.
В другой раз я проходил аттестацию уже в Берлине. В конце восьмидесятых. Всё ещё в звании капитана. В комнате генерал. Несколько полковников. На этот раз мои претензии я сформулировал ещё более резко и развёрнуто: « Уверен, что меня не повышают в звании только из-за антисемитизма командования. Если моё заявление не будет рассмотрена по существу, я не только подам раппорт командующему группировкой войск в Германии и министру обороны, но и напишу в газеты».
Все замерли поражённые моей наглостью. Наконец, поднял крик один из полковников: « Как Вы смеете? Безобразие! Извинитесь сейчас же".
- Я готов извиниться, - говорю, - если принесёте личное дело этого полковника, кстати, примерно, моего возраста, и у него окажется столько же благодарностей сколько у меня».
Помогло?
На этот раз помогло. Испугались. Через некоторое время присвоили звание майора. Но тут началось другое. Бесконечные проверки. Придирки по мелочам. Жизнь моя стала невыносимой.
Тайное посещение дрезденской синагоги.
К этому времени появилось у меня желание узнать больше про еврейскую жизнь. Про наши национальные культурные и религиозные традиции. То есть обо всё том, о чём я совершенно не знал в детстве. Нашёл я адрес дрезденской еврейской общины, в которой в то время было всего несколько человек, и стал посещать еврейские праздники. Это для меня, офицера советской армии, да ещё политработника было сделать это было совсем не просто. Мы с женой разработали целую систему конспирации. Сначала уходила из дома она с сыном. Вроде бы по магазинам. Через пару часов я. Встречались уже в помещении общины. Так продолжалось около трёх лет.
Хочу служить в израильской армии.
К этому времени созревает твёрдое решение - уйти из армии. Всё это было не так просто и могло длиться годами. Чтобы ускорить ход событий, пошёл на аферу. Написал командованию немыслимого содержания: « Прошу уволить из рядов вооружённых сил, так как хочу служить в израильской армии» - М. снова рассмеялся.- Этот метод оказался наиболее эффективным. На другой же день меня под охраной отправили домой и вскоре демобилизовали.
- Не разжаловали? Не посадили на гауптвахту?
- Нет. Ничего такого не было. Не забывай, что уже был конец восьмидесятых. Многое изменилось. Да и никто не хотел привлекать к армии внимание прессы.
- И ты ухал в Германию?
- Ну не сразу. У меня был секретный допуск. Так что должно было пройти 5 лет. Но в 1996 году уехали. Тем более что в Украине, особенно, в начале 90-х антисемитизм поднял голову. Бендеру, уничтожившего тысячи евреев, официально признали народным героем, еврейские кладбища и синагоги разрисовывали свастиками, потомков Авраама, как обычно, обвиняли во всех бедах. В общем, жить нашей семье стало небезопасно.
- Как сложилась еврейская жизнь в Германии?
- Особыми достижениями похвастаться не могу. Но в брауншвайгскую синагогальную общину вступил. Еврейские праздники посещаю. Сын и племянник несколько лет ходили на религиозные занятия и изучали Тору с раввином. С антисемитизмом здесь не сталкивался. Впрочем, и не мог столкнуться, так как не работал здесь, да и языком владею слабо. Одно могу сказать твёрдо: я уехал в Германию не за материальными выгодами, а от антисемитизма.
Записал Лев Мадорский